Достойное продолжение великого Грязнова

Мы продолжаем публиковать материалы к 125-летию Иннокентия Петровича Грязнова, основанные на воспоминаниях Галины Грязновой, праправнучки И. П. Грязнова, о судьбе его сыновей – Андрея и Виктора.
Иннокентий Петрович Грязнов - основатель районного историко-археологического музея, имя которого и присвоено музею, почетный гражданин города Каменка-Днепровская. (Продолжение. Начало в №4, №5 2017 года)
Андрей Иннокентьевич Грязнов
В ночь под новый 1943 г. А.Грязнов, Л.Коротаева, Н.Персиянинов и А.Сергеев перешли на северную сторону главного Кавказского хребта. Замаскировавшись, они наносили на карту расположение вражеских постов, огневых точек, блиндажей. Из рассказа Любови Коротаевой:«…Было очень холодно. Наш отряд поднимался по скалам, которые обледенели. Забрались на гребень между Малым Когутаем и Донгуз-Орун-Баши. Смотрим, в пятидесяти метрах ниже нас немцы. Лицом вниз пролежали весь день. Встанешь – не только себя обнаружишь, но и всю группу. Во время этой разведки оставили мы с Андреем по альпинистской традиции тур, в туре гранату с запиской: «В дни, когда враг побежал под ударами Красной Армии, мы поднялись сюда без веревок и палаток, в шубах и валенках, по суровым стенам Донгуз-Оруна, чтобы указать путь наступающим войскам…Коротаева, Грязнов – инструкторы альпинизма. 3.01.1943.» Поклялись вернуться в эти места после Победы. Андрей вскоре после войны погиб в экспедиции. Я долго болела. А потом… меня нашел Юрий Визбор (по радио)».
Оказывается, московский студент, альпинист Симоник обнаружил гранату, в которой вместо запала лежала записка «Для грядущих дней».
Зимой, после окружения немецких войск под Сталинградом, боясь и здесь оказаться в мешке, немцы отступали из высокогорных районов Кавказа. К началу февраля 1943 г. верховье Баксана было полностью очищено от оккупантов. Приказом командующего фронтом альпинистам была поставлена задача: обследовать базы и укрепления противника в районе Эльбруса, снять фашистские вымпелы с вершин и установить там государственные флаги СССР. Для этой цели у подножья Эльбруса сосредоточились три отряда альпинистов: отряды А.Грязнова и Н.Гусака, пришедшие через перевал Донгуз-Орун, и отряд А.Гусева, приехавший по Военно-Грузинской дороге. Общее руководство осуществлял А.Гусев.
Первыми двинулись к Эльбрусу инструкторы 242-й горнострелковой дивизии, остававшиеся в горах и после ее ухода. Через перевал Донгуз-Орун в Баксанское ущелье вышли Николай Моренец, Любовь Коротаева, Георгий Сулаквелидзе, Андрей Грязнов, Анатолий Багров, Николай Персиянинов, Алексей Немчинов.
 «На ночевку остановились в балкарском доме в селении Терскол, — вспоминала Любовь Коротаева.— Мы вышли на веранду. Стояла прекрасная лунная ночь. Свет луны освещал вершины и склоны гор. Был виден и гребень, на котором осталась наша граната. Андрей Грязнов тихо и сосредоточенно что-то напевал. И вдруг мы услышали, как он пропел первые строки: «Помнишь гранату и записку в ней...» А кто-то, кажется Ника Персиянинов, тут же добавил: «На скалистом гребне для грядущих дней». С этой минуты и началось рождение песни, ставшей широко известной под названием «Баксанская». Все товарищи из нашей маленькой группы приняли участие в ее сочинении. Когда мы поднялись на «Приют одиннадцати», песня была уже готова. И там, собравшись все вместе, мы впервые пропели ее своим товарищам:
«Где снега тропинки заметают,
Где лавины грозные шумят,
Эту песнь сложил и распевает
Альпинистов боевой отряд.
На Эльбрус пошли довоенным путем через «Старый Кругозор». Все здесь еще напоминало о недавнем пребывании врага.
В начале февраля прибыл лейтенант Николай Афанасьевич Гусак, которому было поручено собрать отряд для подъема на высочайшую гору Кавказа. Семеро альпинистов — мастеров спорта вышли в долину Баксана через день после первой группы. Объединившись, стали подниматься к «Приюту одиннадцати». Глубокий снег затруднял движение. Впереди на трофейных лыжах «торили» тропу Багров и Грачев, за ними с ледорубами в руках, вооруженные автоматами, шли остальные. Показался «Приют». Не доходя до него, залегли. Грязнов и Бекну Хергиани дали очереди из автоматов. Гулкое эхо разнеслось по горам, и вновь все стихло. Здесь никого не было. Подошли к зданию. Стены его во многих местах пробиты снарядами, испещрены осколками, пулями, двери и окна сорваны. Многие «каюты» забиты снегом...
Обошли все три этажа. Всюду следы гитлеровцев.
  Спустя сутки, 9 февраля, сюда поднялась третья группа. Двадцать альпинистов, собравшихся на «Приюте одиннадцати», готовились к штурму Эльбруса в зимних условиях при 30—40-градусном морозе. Подгоняли снаряжение, затачивали зубья кошек. Но в это время резко испортилась погода, повалил снег, подул шквальный ветер. Подниматься в этих условиях было нельзя, приходилось ждать.
17 февраля в начале первого ночи четырнадцать человек (в их числе был Андрей Грязнов) двинулись на Восточную вершину. Дул ветер. Было слышно тяжелое дыхание людей, звон ледорубов и кошек, гул и треск, идущий откуда-то снизу из вековой толщи льда.
В 11 часов дня на Восточной вершине под пистолетный салют альпинисты водрузили советский флаг. Над Эльбрусом, над всем Кавказом, освобожденным от гитлеровцев, полыхали огненно-красные стяги, как отблески пламени священной войны.
Позже Андрей писал в письме отцу: «Не хватит места в письме, чтобы описать все приключения, в горах зимой 1942 -1943 гг. Скажу только, что зимой я находился у подножья Эльбруса. За восхождение на его вершину и снятие фашистских флагов меня и моих товарищей наградили медалями “За отвагу”. Это был замечательный поход».
Из письма Андрея брату Виктору из Сухуми 4 июля 1943 г.:
«Здравствуй дорогой Витька!
Наконец-то я знаю, что ты жив здоров, даже знаю твой адрес. Недавно вернувшись из Ростова в Тбилиси, я на почте нашел письмо от мамы из Махачкалы. Так как я явился в Тбилиси на пять дней раньше срока, я тут же  вскочил на авто и, проехав по Военно-Грузинской, к вечеру следующего дня был у мамы. Первое впечатление было очень тяжелое. Мама стояла худенькая, бледная и совершенно седая, она уже четвертый месяц болеет сначала тифом, потом воспалением легких и рядом других осложнений. Но дух ее не сломлен, и теперь, надеюсь, после нашей встречи дела пойдут на поправку. Мне очень хочется, чтобы после госпиталя она приехала отдыхать в Закавказье, здесь в разгаре черешня и вишня, есть уже яблоки, груши, персики, абрикосы, скоро будет виноград.
Если бы ты смог получить направление на Кавказ, то мы бы тебя сразу приобщили к альпинизму… Я сейчас нахожусь в Сухуми. Надеюсь, что в ближайшем будущем выйду в горы на снег и скалы учить людей… Всю зиму я провел в горах на передовой… Работа была очень интересная…В феврале ходил на Эльбрус снимать фашистские флаги. За поход наградили медалью «За отвагу».
До окончания войны Андрей продолжал в Закавказье готовить войска для действий в горах.
После демобилизации А. Грязнов в Москве поступил на работу во Всесоюзный институт минерального сырья и был направлен в Среднюю Азию. Сначала он работал прорабом - геологом, а с 1948г.- начальником геологоразведочной партии. Занимаясь поисками и разведкой стратегического сырья, он, естественно, скупо рассказывал о своей работе, но из его характеристики, подписанной начальником экспедиции, видно, что в высокогорных районах Тянь-Шаня и Памира он действовал смело и решительно и успешно выполнял правительственные задания.
 8 ноября 1949 г. Андрей погиб, провалившись под неокрепший лед горного озера, которое он переходил на лыжах. Пытаясь выбраться на лед, он проделал в нем проход длиной в несколько десятков метров по направлению к берегу, но лед не держал. Андрей замерз и утонул. Невольно вспоминается рассказанный выше случай, когда он ещё маленьким мальчиком чуть не утонул в реке Мойке в Ленинграде. Андрей Грязнов похоронен в Ленинабаде.
По инициативе Днепропетровской областной федерации альпинизма в 1961 г. учрежден переходящий Кубок имени Андрея Грязнова. Этот Кубок каждый год вручается лучшей команде днепропетровских альпинистов. На его инкрустированных серебром гранях – альпинистские значки и фотография Андрея Грязнова в форме геолога.

(Продолжение следует)
Анна Ситникова